Для Вашего удобства мы используем файлы cookie
Пётр Капица
едавно
опять попал в этот храм. И то же ощущение — святое, мудрое место. Аура ума, веры, покоя, святости убеждений. И только кабинет патриарха показывают как мощи.
В 1974 году давний друг Даниил Данин позвонил мне со словами: «Боба, есть интересная идея для вас...» В том году Петру Леонидовичу Капице исполнялось 80 лет. И его сотрудники (послушники) решили подарить своему патриарху альбом с фотографиями картин и рисунков, где он бывал «объектом». Начинался альбом с известной картины Кустодиева, где были изображены молодые Капица и Семёнов. А кончаться должен был моим портретом. Я немедленно согласился, и мы поехали в храм. Он и сейчас там, на развилке Ленинского проспекта. Он и сейчас храм.
Это был рядовой «капишник», где в зале, набитом учёными всех рангов, во главе с П.Л. один или два учёных рассказывали об очередных своих открытиях или исследованиях, догадках или идеях.
«А где будет сидеть П.Л.?» - спросил я у его помощника. – «В кресле, на сцене».
И я заскучал - далеко, свет плохой, а я в то время уже привык рисовать «ландшафт лица», а не фигуру в интерьере.
Ровно в означенное время появился Сам. Какая-то мягкая куртка. Клетчатую ковбойку пересекали широкие подтяжки, задравшие брюки высоко над (впрочем, отменно начищенными) башмачками. Он оглядел зал почти белыми глазами, схватил здоровенный деревянный молоток и трахнул им по столу. Стихло. Я сел в первом ряду в надежде выглядеть что-нибудь.
И вдруг Пётр Леонидович, перетопнув ножками, сошёл со сцены и сел на соседнее со мной кресло. Я опять захолодел: вожделенное лицо было совсем рядом, а отсесть хоть на одно кресло было заметно - де пятится кто-то. И я затих. Выступавший начал что-то рассказывать. Я осторожно скосил глаза - Капица был весь в слушаньи, шумоватость зала, мои приглядывания, да и вообще всё окружающее, его не занимали вовсе. Двое физиков-академиков, весело обсуждавших что-то свое за нашими спинами, как бы и не существовали. Потом один из них выглядел, что я рисую, и озорно стал тыкать мне в спину и по коленям соседа на манер ребятишек на улице: «Глянь, глянь, рисует!.. Это ты нашего рисуешь?... Смотри-ка, нос уже и ухо...»
Я боязливо скосился на патриарха, прекратил рисовать и уставился на рассказчика. Несколько раз П.Л. перебивал его, переспрашивал - он по-прежнему был там, в проблеме, и окружающий его мир не замечал.
Я стал опять тихонечко чиркать, загораживаясь. Академики отстали, найдя какую-то другую игрушку. Раза два Капица на секунду повернулся ко мне, скользнул пронзительными круглыми глазами и опять окунулся в проблемы на сцене. Через некоторое время он встал, поднялся на сцену, остановился лицом к залу, взял молоток и трахнул по столу. Регламент кончился. Рассказчик умолк на полуслове. Патриарх сошёл со сцены и удалился в притвор.
«Ну, покажи-ка, что вышло? - вспомнил один из академиков. Гляди-ка, похож. Ну ты ловкач...»
«А что это какой-то молодой человек со мной рядом все смотрел на меня? - спросил Петр Леонидович у своего помощника в перерыве. - Я что, не так себя вел?»
В 1974 году давний друг Даниил Данин позвонил мне со словами: «Боба, есть интересная идея для вас...» В том году Петру Леонидовичу Капице исполнялось 80 лет. И его сотрудники (послушники) решили подарить своему патриарху альбом с фотографиями картин и рисунков, где он бывал «объектом». Начинался альбом с известной картины Кустодиева, где были изображены молодые Капица и Семёнов. А кончаться должен был моим портретом. Я немедленно согласился, и мы поехали в храм. Он и сейчас там, на развилке Ленинского проспекта. Он и сейчас храм.
Это был рядовой «капишник», где в зале, набитом учёными всех рангов, во главе с П.Л. один или два учёных рассказывали об очередных своих открытиях или исследованиях, догадках или идеях.
«А где будет сидеть П.Л.?» - спросил я у его помощника. – «В кресле, на сцене».
И я заскучал - далеко, свет плохой, а я в то время уже привык рисовать «ландшафт лица», а не фигуру в интерьере.
Ровно в означенное время появился Сам. Какая-то мягкая куртка. Клетчатую ковбойку пересекали широкие подтяжки, задравшие брюки высоко над (впрочем, отменно начищенными) башмачками. Он оглядел зал почти белыми глазами, схватил здоровенный деревянный молоток и трахнул им по столу. Стихло. Я сел в первом ряду в надежде выглядеть что-нибудь.
И вдруг Пётр Леонидович, перетопнув ножками, сошёл со сцены и сел на соседнее со мной кресло. Я опять захолодел: вожделенное лицо было совсем рядом, а отсесть хоть на одно кресло было заметно - де пятится кто-то. И я затих. Выступавший начал что-то рассказывать. Я осторожно скосил глаза - Капица был весь в слушаньи, шумоватость зала, мои приглядывания, да и вообще всё окружающее, его не занимали вовсе. Двое физиков-академиков, весело обсуждавших что-то свое за нашими спинами, как бы и не существовали. Потом один из них выглядел, что я рисую, и озорно стал тыкать мне в спину и по коленям соседа на манер ребятишек на улице: «Глянь, глянь, рисует!.. Это ты нашего рисуешь?... Смотри-ка, нос уже и ухо...»
Я боязливо скосился на патриарха, прекратил рисовать и уставился на рассказчика. Несколько раз П.Л. перебивал его, переспрашивал - он по-прежнему был там, в проблеме, и окружающий его мир не замечал.
Я стал опять тихонечко чиркать, загораживаясь. Академики отстали, найдя какую-то другую игрушку. Раза два Капица на секунду повернулся ко мне, скользнул пронзительными круглыми глазами и опять окунулся в проблемы на сцене. Через некоторое время он встал, поднялся на сцену, остановился лицом к залу, взял молоток и трахнул по столу. Регламент кончился. Рассказчик умолк на полуслове. Патриарх сошёл со сцены и удалился в притвор.
«Ну, покажи-ка, что вышло? - вспомнил один из академиков. Гляди-ка, похож. Ну ты ловкач...»
«А что это какой-то молодой человек со мной рядом все смотрел на меня? - спросил Петр Леонидович у своего помощника в перерыве. - Я что, не так себя вел?»
«Капица Пётр Леонидович».
Лист 36 из серии П.Л.И.
1974 г.
Графит.
26х20
Лист 36 из серии П.Л.И.
1974 г.
Графит.
26х20
009