Дмитрий Архангельский

Вцепился ещё в один чудесный мотив на тему: работа воды и ветра — это, попросту сказать, овраги и даже овражищи… Нашлось место, напоминающее старую-престарую крепость с выбоинами и провалами, скатами и промоинами. И вся эта красотища охватывается синим небом. Кроме того, по склонам всегда бродят козлята — белое и чёрное. Просто нельзя оторвать глаз от такой панорамы!

Из письма 1/VII 1955 г.

Нет, не учил. Сам любил, и рядом с ним по-другому было нельзя. Показывая этюды, он гладил деревья, рассказывал как «лежит» вода или заваливается небосвод. Счастливый, собирал в папки рисуночки, акварели — все неумеки своих учеников, которые роились вокруг него, как кутята, радостные его Любовью.
В тридцатые годы он был учителем в школе им. Шацкого для детей-правонарушителей. Воришки и беспризорники в дырявых башмаках и драных шапках, они гоняли за «дедей» по весенним лужам и буеракам, водя посиневшими пальцами по обрывкам старых обоев — писали этюды.
Романтический лозунг колонии «воспитание трудом и искусством» сделал из них Людей и Героев: больше десяти из них стали Героями Советского Союза и погибли в той проклятой войне. До самой своей смерти он звал их по именам и плакал.
В конце тех же тридцатых шёл по улице своего родного Симбирска с приятелем, увидели на противоположной стороне знакомого. И помахали ему рукой. На другой день его спутника посадили за фашистское приветствие на улице.
И он бежал из родного города в неразбериху подмосковных посёлков, урылся и тихо жил с влюблёнными в него учениками-ребятками, перетерпливая нищету привезённой ими колбаской, охрой и ультрамаринчиком. И «хорошей бумажкой» для акварели.
Семья прощала ему одержимость.
Временами ему удавалось устроиться в археологические экспедиции, откуда приезжали горы этюдов и рассказов, зарисовок, приключений, удивительностей краеведения, вышивки, бусы, передники, каменные пуговицы, скребки неолита, бронзовые лошадки, тысячелетние деревяшки…
И этого хватало на многомесячный пир рассказов и радости…
Теперь, вспоминая его всё чаще и чаще, я понимаю, что это был Главный Учитель в моём ремесле и жизни — любить цвет, линию, пространство, деревья, небосвод — всё на чём остановился глаз и что захотелось оставить.
Нежно укладывать это на бумагу или холст. Знать и помнить, что Искусство — это и видеть и суметь. И это две разницы, два умения, два счастья.
И что надо хвалить. И что надо дарить. И любить. Заразно любить.
Чтобы после тебя, они уже не могли не любить.
Великий Человеческий Учитель.
Он прожил девяносто пять лет, мой «Дедя».

н учил Любви.

«Архангельский Дмитрий Иванович».
Лист 57 из серии П.Л.И.
1975 г.
Чёрный карандаш.
75,5х56,5

013