Если искусство для меня — образ жизни, то дружба — религия. Друзья — единоверцы. Послушники братства без регалий и иерархии.
По неписанному постулату конфессии состояние это — взаимопроникновенно и постоянно.
Все религии мира возникли от страха смерти и одиночества бытия.
Но лишь одна из них — религия дружбы — не разочаровала меня за жизнь.
Ибо не обещает ничего в награду, одаривая состоянием.
Лишённая внешних ритуалов и демонстративных поступков, она предполагает у единоверцев совсем немного — постоянную любовь и нежное внимание. Радость сочувствия и взаимную тревогу. И полное отсутствие препятствий в пространстве и времени.

Мои друзья живы и любимы, пока жив я, и так же будет со мной.
Оглядываясь на прожитое, кланяюсь всем тем, кто по уму, вере и отваге лелеял в ладонях тепло дружбы и протягивал мне в минуты и годы боли и радости.

На генном уровне дар этот достался мне от мамы. Четыре подруги сопровождали её с ранних школьных лет. До самой старой старости она была занята судьбами многих, приглянувшихся ей на дороге жизни. Талант, ум, положение не имели никакого значения для приведения в действие маминой заботы…

Мне везло и везёт на друзей, и я счастлив с ними в равенстве и преданности. Перелистывая страницы хлынувших воспоминаний, понимаешь, что только дружба помогала в тоталитарной клоаке, где оказалось нам прожить всю жизнь.
Она, дружба, была единственным берегом, куда можно было урыться и переждать.

Слава Богу, меня обошли большие предательства, корысть и трусость присягнувших, и теперь, на излёте, я всё так же верую, так же готов, и жду возможности догадаться и встать плечом к плечу с теми, кому моё дыхание рядом окажется нужным.

Лет сорок назад я задумался в желании оставить во времени друзей и начал рисовать их портреты. Круг ширился, любопытство растаскивало умение, и к сегодняшнему дню портретов около трёхсот.
Там всякие, конечно, но друзья — основная линия собрания.

Когда возникла идея этой картины, по схеме придуманного устройства надо было выбрать десятерых. Трудная задача. Выбрал. Сделал. Из десятерых, мною выбранных, сегодня, когда я пишу эти строки, по земле ходят четверо.

О каждом — на следующих страницах, об их отваге жизни и красоте личности. Мне очень хотелось, чтобы помимо поступков и событий до Вас, читатель, добрался воздух нашего времени. Запах страха и дыхание мужества, когда ты идёшь в связке, и судьба и жизнь зависят от спутников. Когда на привале — спина к спине и ладонь в ладонь.

Но друзей у меня не десять, а гораздо, гораздо больше. Как быть с теми, кто не вошёл в десятку? Некоторые друзья стали героями других серий в этой картине.
Несколько лет назад я издал книгу «Последние люди империи» — 101 портрет современников.
Но и теперь у меня остаётся много никогда и нигде не опубликованных портретов друзей. Молчаливая память.
Несколько попыток купить у меня всю серию я отверг. Перспектива расчленения, да ещё на иных территориях, не устраивала меня категорически. Судьба Ван Дейка и Анненкова теплили надежду.
И вот сейчас, когда я добрался до четвёртого размышления — размышления о друзьях, понял, что могу отчасти исправить несправедливость. Мне хочется поклониться в любви живым и ушедшим. Поэтому я предваряю раздел о друзьях рядом портретов, нарисованных в разные годы и по разным причинам не предъявленных зрителям ранее. Потому что там, где скоро увидимся, я не хотел бы встретить обиженного.