Людмила Бороздина

её очень любил

Желаю мистических пророчеств и свершений.
«Корабль должен плыть, в этом его суть».
Вергилий, спутник Данте.

поздравление с днём рождения
14 декабря 1973 г.

Она была маленькая. Красивая. Молчаливая.
И очень умная.
В то время она «маялась» на телевидении. Для беседы с Эренбургом ей под попку клали подушки, а разговаривая с Полем Робсоном и вовсе вставала на табуретку.
Читая книжки, делала «выписки», ими и сейчас забит письменный стол. Их, книжки, давали на чуть-чуть, и, казалось, в первый и последний раз, а стихи Мандельштама перепечатала дочке на память. Целую книжку. Она и сейчас лежит в уголочке — теперь это не редкость. Пела Галича и Окуджаву, обожала бегать босой
по траве и трогать большие деревья. Всё мечтала увидеть вблизи лося, а, столкнувшись с ним в лесу, приняла за корову.
Всё, чем я стал на свете — её усилия. Она не позволяла сидеть над иллюстрациями — мой единственный заработок — гнала к картинам. Переводила для меня важные книжки и приваживала к дому умных и талантливых ребят. Однажды я упёр в горы.
Она боялась. Посланную телеграмму о доезде не принесли.
В хижину, высоко в горах, уходившие гулять в долину молодые ребята, притаскивали тревожные телеграммы.
Когда тревога стала закипать, я съехал по ледникам в долину и, пока добирался, сочинил ответ:
«Перестань слушать мою твою мать. Бобка».
Всё затихло.
Ранней весной мы передыхали в Крыму.
Умытая зелень, солнышко, цветы. Ветры выдували птенцов из гнёзд, и молодых утят в пруду крали водяные крысы.
«Вот я готова к смерти, а ты ещё нет», — как-то вдруг сказала мне Люся.
Она умерла у меня на коленях, после жуткой и нелепой аварии по дороге в Симферопольский аэропорт. В этот день, ранним утром я кончил рисовать её портрет.
В левом углу внизу и стоит дата 10 мая 1975 года.
Так до сих пор и не могу привыкнуть, что её нет. Иногда во сне приходит.
Помолчит и тихо исчезает.
Куда?

«Бороздина Людмила Михайловна».
Лист 63 из серии П.Л.И.
1975 г.
Графит.
38х28,5

014