Лев Копелев

громный,

черноглазый, в ослепительно белой бороде и лихой, набекрень, касторовой шляпе. Набекрень — он еле втиснулся на переднее сидение. Мы ехали по осенней, сумрачной, грязной тогда Москве.
«Как я скучаю по этой помойке, если бы вы только знали, Боря. Было бы лет на двадцать меньше, немедленно бы вернулся…»
Он и вернулся. На прошлой неделе его прах захоронили на московском кладбище.